Мериам, в свою очередь, плевать хотела как на диббуков, так и на духов с ангелами, и вообще – не верила почти ни во что. Ее воспитывали как мусульманку, но она давно решила, что главное отличие разных религий состоит только в том, как именовать Бога. Суть любой религии одна и та же – трепетать перед божьим наказанием, которое непременно последует, если нарушить установленные верой законы. Мериам до сих пор соблюдала некоторые фундаментальные правила – но только в силу приобретенной с детства привычки, а не потому, что боялась наказания Бога. Аллах не плюнет на нее на улице, не посадит в тюрьму, не изнасилует и не убьет.

Все это могут сделать только люди.

Люди, похожие на Хакана Севана.

– Как скоро правительство даст нам разрешение на подъем? – спросила она.

Вольготно развалившийся на стуле Хакан сидел за столом прямо напротив, но отвечать он стал не ей, а Адаму, слегка повернувшись влево:

– Может, через пару часов, может, через несколько недель.

Голос его напоминал скрежет камней, трущихся друг о друга, в нем был сильный региональный акцент, но по-английски он говорил лучше, чем она ожидала.

Мериам взглянула на Фейиза – четвертого человека, сидящего за столом. Подобно своему дяде, ставшему новым главой семьи после всех потерь, которые понес клан в лавине, Фейиз избегал смотреть в глаза Мериам. Но она знала, что он отводит взгляд скорее от смущения, чем из брезгливости. Курды не настроены так же враждебно к женщинам, как большинство последователей ислама на Ближнем Востоке, но, судя по поведению Хакана, бывали и исключения.

– Можем ли мы как-то ускорить этот процесс? – спросила Мериам.

Хакан посуровел еще больше. Подбородок его задвигался, ноздри раздулись. Густая седеющая борода не могла скрыть хмурое выражение лица. Он задержал взгляд на Адаме, изо всех сил стараясь донести всю важность произносимых им слов:

– Мой двоюродный брат сейчас там, разговаривает со своим другом, который служит в аппарате министра. Если взятки помогут, то мы их предложим, и просто добавим стоимость к общему счету. Но до тех пор…

– Хакан! – перебил Адам, не в силах скрыть раздражения.

Фейиз быстро покачал головой.

– …нам придется ждать, как и всем остальным, – закончил свою мысль Хакан.

Мериам стиснула зубы и оглядела большую столовую с деревянными неотесанными стенами. Три другие альпинистские команды уже собрались здесь, и еще больше подойдет на днях. Фейиз пообщался с их проводниками и узнал, что все три команды были довольно многочисленными, две из трех ждали пополнения, и все были организованы и финансировались ковчеговедами – то есть людьми, которые верили в библейскую историю Ноева ковчега и посвятили всю жизнь его поискам. В состав двух команд входили небольшие съемочные группы, и третья также ожидала киношников.

А у Мериам был только ее жених.

– Я, конечно, извиняюсь, – произнес Адам тихо, чтобы только присутствующие за столом – маленький круг не доверявших друг другу людей – смогли его услышать. – Но вряд ли у нас что-то получится, если вы будете продолжать настаивать на…

Мериам резко постучала пальцами по столу, привлекая внимание трех мужчин. Фейиз буквально излучал тревогу. Адам зажал себе рот в отчаянии. Хакан продолжал демонстративно отворачиваться.

– Во-первых, – произнесла она вполголоса, – не говори за меня, Адам. Не корчи из себя рыцаря без страха и упрека, бросающегося на защиту своей возлюбленной. У нас другие отношения, и ты прекрасно это знаешь.

Позже он будет спорить и доказывать, что обстоятельства потребовали его вмешательства – но только наедине. При посторонних говорить на эту тему он не решался.

– Во-вторых… Хакан, ты можешь продолжать делать вид, что я невидимка, или что моим голосом разговаривает еврей, за которого я собираюсь выйти замуж. Уверена, что он тебе противен примерно так же, как и я. Полагаю, сама идея нашего брака – это мерзость в глазах такого невежественного и полного ненависти существа, как ты.

Хакан оглянулся и посмотрел на нее. Верхняя губа его дрогнула, и она увидела ярость, вспыхнувшую в его глазах по поводу того, что она осмелилась разговаривать с ним в подобном тоне. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, затем медленно перевел взгляд на Адама. Тонкая, как бритва, улыбка растянула его губы.

Мериам наклонилась над столом.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Тебе очень хочется накинуться на меня с кулаками, но тогда придется признать, что я не только существую, но и отдаю здесь приказы.

Адаму – только Адаму! – Хакан ответил так:

– А что, если я встану и уйду? Я могу пойти вместе с ковчеговедами. Я могу запретить своей семье и другим проводникам помогать вам.

С наступлением вечера подул холодный сквознячок, который холодил ноги, словно подступающая вода. От углового стола донесся громкий смех и хлопки открываемых бутылок – вечеринка немецких альпинистов была в самом разгаре. Морозный сухой воздух сушил рты туристов, но винца для утоления жажды здесь всегда было предостаточно. Много было и историй о горе, рассказываемых темноглазыми проводниками с обветренными лицами, а также молитв Богу, близость к которому в тени гор ощущалась сильнее – равно как и его равнодушие к этим молитвам.

– Ты можешь делать что угодно, – согласилась Мериам.

Ощутив подступившую усталость, она протерла глаза и хрустнула шеей. Им стоило немалых усилий добраться сюда в спешке и устроиться в этом отеле, вырезанном в склоне скалистого холма. Каждый номер отеля представлял собой пещеру практически люксового класса. Это была «Сказочная расселина», как уверяла швейцарская гостиничная сеть, его построившая. Если смотреть снаружи, из темноты, то в золотом свете ламп, освещавших пещеры-комнаты на склоне холма, чудилось что-то магическое.

Хакан отодвинул стул и встал. Из-за сказанных Мериам слов спор повис в воздухе, ничем не разрешившись. Облако недовольства становилось все гуще, и Хакан решил уйти. Сорокалетний проводник неожиданно для себя унаследовал весь семейный бизнес, хотя совершенно этого не хотел. И, естественно, он пока не был готов к тем компромиссам, на которые вынуждала идти его новая роль.

– Вы совершаете ошибку, – быстро сказал Адам.

– Если и так, то это не первая моя сегодняшняя ошибка, – ответил Хакан.

– У вас же есть какие-то собственные амбиции, – продолжил Адам. – При всем уважении, Хакан, но вы – всего лишь горный проводник, а ваша семья, при всех ее достойных традициях, живет в шаге от первобытной дикости.

Хакан сжал кулаки.

– Так было всегда.

– Вы гордитесь традициями, – не уступал Адам, – и это справедливо. Но вы же не хотите работать проводником до самой смерти. И не хотите, чтобы ваши сыновья повторили вашу судьбу. А дочери? Что хорошего, если они выйдут замуж за тех, кто погибнет под следующей лавиной? Вы и ваши родственники уже поставляете лошадей. Так почему бы не заняться заодно и отелями? Почему бы не стать владельцем собственных магазинов?